Валерия (Калерия) Сергеевна Бекман (№014)
(21.02.1900 г. Шадринск - 03.10.1978 г. Ленинград)

    Родилась в Шадринске. Крещена в Спасо-Преображенском соборе г. Шадринска 29 февраля 1900 г. [ГАШ ф.301, оп.1, д.117,л.24-25]
(Дата крещения в паспорте числилась датой рождения).
Крёстные:
     Павел Александрович Иванов провизор земской аптеки и
     Еликонида Николаевна Земляницына - жена Коллежского Советника.

    Семья жила в Шадринске до 1905 г, когда отца - Сергея Николаевича перевели в Архангельск.
    В 1917 г кончила гимназию с золотой медалью. Одновременно с обучением в гимназии училась в музыкальной школе, которую окончила с блеском. Учителями в школе были известные музыканты. Ученицы часто концертировали.
    В 1919 г служила в Архангельском казначействе

В 1920 г вышла замуж за одного из поклонников, поручика Л.А.Бояринова, но сразу после свадьбы сбежала, едва не застрелив его из его же пистолета, и уехала на фронт с агитпоездом. В Полтаве была вынуждена потихоньку, безо всего сойти, из-за домогательств еврея начальника поезда.

Был голод, война. Она заболела желтухой и свалилась прямо на улице. Её подобрали и выходили сердобольные старички.
Служила воспитательницей в приюте душевнобольных детей и в 1920 г вернулась домой в Архангельск, где работала машинисткой в АрхГубМеталле.
В 1921 г. поступила в Архангельский Практический ЭлектроМеханоХимический Институт.

Играла на концертах в театре и в 1922 г., скрыв происхождение, перевелась в Петроградский ХТИ (Химико-Технологический Институт).

Валерия была очень обаятельна, нравилась всем и многие посвящали ей стихи. Помнится:

Неизвестная
худ. ак. Пелевин.
Подарок от Яна

Оборот

Время муку страстную, боль глухую лечит,
Имена крадут у нас вечера пахучие...
Впрочем, вы её узнаете при встрече
Просто потому, что она всех лучше.

Не идя по кругам заученным,
Жизнь её металась как пламя,
И она стреляла в поручиков,
И служила затем в "бедламе".

У доски с неизменным примером
Ветер кудри любимой колышет
Стынет зал в изумленьи безмерном
Потому что задача не вышла.

У доски с неизменной задачей
Её очи цветут так близко
И сейчас автор может быть плачет,
Опустив свою голову низко.

Ванечка Дмитриев

Или так:

Путь репетитора Вани
Привёл к перекрёстку дорог
Бог смутных весенних желаний -
Могучий смеющийся бог.

Дни его текли размеренно куцие,
В окна лезло хмурое подержанное небо...
Может быть алели взлёты революции?
Может быть совсем её никогда и не было?

Почему он у дома с проломленной крышей?
Там смеётся она - то имейте в виду,
Так усердно часами читает афишу
О спектакле-гала в позапрошлом году.

По доносу отвергнутого поклонника, сразу после проведения анкетирования, была отчислена из института за "дворянское происхождение и антисемитизм" (со слов). Последнее было чистой клеветой.
В Личном Деле основание увольнения - "за слабую активность".

Играла тапёром в кинотеатре и 25.01.1924 вышла замуж за студента ЛЭТИ Яна Селль.

Валерия Сергеевна и Людмила александровна Струмилло 1938.jpg

Подпись: Фото: Валерия Сергеевна Бекман и Людмила Александровна Струмилло. 1938 г.

Историю Валерии описала её дочь Ирина в своих воспоминаниях.
В 1938 г. супруги развелись, что в дальнейшем спасло Валерию и детей от репрессий после ареста Яна Яновича.
[Архив УФСБ РФ по СПб и ЛО, АУД № П-44761. 1941-1942, 2003 гг.]

Воспоминания Ирины Яновны "О маме, родственниках, войне и семье".

Письмо Валерии в никуда (конец 1970-х).

оборвано

Вот в проход между домами вдруг врывается заунывный вопль ветра. Ветра с северного полюса.
Сколько нечеловеческой муки в его разноголосьи! Такие мучения может испытать лишь потерявший свою возлюбленную.
Кажется, песня стихает, страдания замыкаются в душе, а там опять взрыв горя и жалобы на несправедливость, плач и стоны звучат всё выше, выше и достигают своего предела на трагических нотах там в высоте.

Мимо нашего дома проходит поезд. В тишине гулко постукивают стыки рельс. Постепенно звуки эти теряют громкость, шум поезда, наконец затихает. Чей-то любимый и дорогой уехал из нашего города. Уехал навсегда. Поезд ушёл, горе осталось.

И опять беснуется метель, ищет выхода и не находит его.
Страшны рыдающие дикие вопли. Можно ли страдать сильнее? Сильнее чем Манфред у Байрона.
В моей комнате яркий свет плафона. Очередной приступ бессонницы – и я делю своё настроение с настроением – бушующим там, за окном.

Сейчас 4 часа утра. В 6:30 прозвонит Наташин будильник, Наташа с Леной встанут, выпьют чайку, и я останусь в одиночестве до семи часов вечера.
На каждый день у меня две обязанности: застелить и приукрасить мой диванчик и …

оборвано

…Наташу….

Пришла изящная молодая женщина. Я, умирающая, сама открыла ей дверь.
- На что жалуетесь?
- Жалуюсь на свою дочь, вызвавшую Вас. Прослушивать меня бесполезно, не надо искать во мне немощей, они давно перешли в хроническую форму. А сердце, по словам врачей, - дрянь.

Подпись: Фото 267. Валерия Сергеевна Селль-Бекман.1933 г.

Следы неурядиц и тяжёлых испытаний – морщины не снимешь с лица. Лена приносит мне увлажняющие кремы «Нет больше морщин!» и настоятельно требует, чтобы я их применяла.

Прошу врача лишь выписать мне люминал, что она послушно выполняет.

Как знать, сколько таблеток надо проглотить, чтобы пришла ко мне Разлучительница собраний. И да будет слава вечно сущему Аллаху [из "Тысячи и одной ночи"].

Ох, разболталась старушка!
Подобное письмо может возникнуть, лишь когда в комнате слишком жарко, на улице беспокойно, что-то не спится и немного кружится голова.

В.С.Бекман 1946 г.
Когда внезапно вам взгрустнётся
И затоскует вдруг душа
Пусть друг заветный вспомянётся
И хоть в кармане ни гроша

Вас мысли мрачные покинут
Весёлый смех вернётся к Вам,
Страх смерти будет отодвинут
Назло навязчивым мечтам -

Пред Вами вновь пройдут картины:
Поэт Борискин и стихи,
Мечтательность Карамболины,
И по заводу все грехи.

И вспомнится - в Новосибирске
Вы время провели не зря,
И не забудьте Карапинкель
И пуп Сиама короля,

И как король тот был в изгнанье,
Коромболинкой был любим,
Как он писал любви признанье,
Духовной жаждою томим.

И как нашёл он пыл ответный
Но потерял он пуп заветный
И как потом событья взвесил,
И на суку себя повесил.

Без сахара жизнь никуда не годится,
И сладость в наш мир не напрасно дана.
Но жизнь и без соли терпима, не более,-
И соль, очевидно, нам тоже нужна.

Так пусть же сосуд сей, блестящий и звонкий,
Известный средь нас под названьем солонки,
В тот миг, когда жизнь вам покажется пресной,
Обильно снабжает Вас солью чудесной.